ЭТИЧЕСКИ СТРАННАЯ АМАЛЬГАМА ДОНЕЦКИХ ЯВНОСТЕЙ.
Спасибо ВАМ, что ВЫ пришли, спасибо ВАМ!
Мы посмеёмся и поплачем пополам.
Забудем про дела и быт,
А голова пускай болит у тех,
Кто не пришёл сегодня к нам!
ГАРИК КРИЧЕВСКИЙ.
Убедительно приблизился к обдумыванию очень важный момент, когда в равной степени окрепли две линии чистосердечного глубокомыслия в описаниях Донецких событий: исторических – по своей сути, и жизненно не опровержимых – естественно, по реалистической, ежедневно утверждающейся в дневниках городской летописи значимости. И глаголет такая обобщённая, окристаллизованная смелой претензией на достоверность истина о том, что двумя, извечно и не разрывно сопутствующими одно другому понятиями – ВОЙНА и МИР, с лёгкой и, по-писательски, всемирно признанной руки Льва Николаевича Толстого, определяются будни любого, полумирного, или полувоенного города. Именно такими, мудро обозначенными Толстовскими определениями уже десять лет и врастает растревоженная противоречивыми, трагически объёмными догмами о происходящем Донецкая правда в начало своей будущности.
Однако лишь только она приблизится к пониманию, как тут же легко и бесповоротно удаляется в непроглядную туманность непознанного. Не хочется говорить, что не очень приятно чернеет оно зловещими пятнами недосягаемости осознанию.
Но вполне резонно сказать: рано или поздно любой туман рассеивается…
…
Совсем не туманило этим, долгоиграющим летом 2024 года. Чувственными порывами устойчиво дружественного тепла ко всем теперешним резидентам Донецка, оно полноправно позволило себе расставить нужные для всеобщего внимания акценты в продолжающем удивлять жизнелюбием стоическом мужестве моего города.
Дончане с городских окраин – поголовно, навсегда и неизменно герои нового Донецкого времени. Погибают там под обстрелами люди. Разрушается жильё. Онемением присутствием в организме города коммунальных служб отмирают там признаки цивилизации. Не доходит туда вода. Зловоньем неделями не вывозимого из тех районов мусора, где-то – месяцами, дряхлеет, дичает там оптимизм нравственного человеческого достоинства.
Я во много раз усиливаю смысл этих слов – нравственность человеческого достоинства.
Без этих слов я не понимаю смысл происходящего, очень по-разному формирующего целостность города. Хотя и склеена она сегодня, как разбитая на черепки любимая чашка, тягучестью иллюзорных мечтаний о вечной радости.
Улыбаются все, смеются, во всю ширь своих улыбок, дорого обелённых вставными челюстями, на многочисленных полотнищах рекламных щитов: МЫ СТРОИМ СТРАНУ, В КОТОРОЙ ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ! Вам, дорогие рекламожители, точно хочется! Тем более, что заморачиваться и не приходится.
Центр Донецка – он и пожизненно есть и будет центром Донецка. Как не гаснущая в годах тень когда-то остроумно сварганенной из коллективно разработанной на стыке веков бутафорской смекалки о незабвенности потёмкинских деревень.
Там, несколько километров истинной радости, – нет войны. Там – беззаботная показуха не только состоявшегося, но и прочно закрепившегося в пространстве города реально существующего в жизни везения. Пусть разным оно бывает по чувственной осязаемости, но по содержанию – да ничего нового. Всё, как везде и всегда.
Там – жадная, исступлённо обнаглевшая алчность полумирного-полувоенного счастья.
Там, как никогда раньше, всё по-старому – кто успел, тому считается. Со всеми причитающими такой тяжко отвоёванной у фортуны личностной благосклонности.
Там — дымкой упорно сохраняемого (кем?) антуража надёжной беспечности витает в воздухе аромат, точнее, вульгарный запашок добротного блаженства Донецкой роскоши. Как незабвенной памятности о том, что долгие годы было в городе волшебством исключительности для избранных.
Да, именно отсюда улетают в эфир мировых новостей картинки городских празднеств. Именно здесь всемерно поддерживается красота общепринятого в понимании цивилизованного мироздания благополучия. Не называют её здесь фейковой, стремясь раствориться в уютной неге обыкновенного, старательно ухоженного мозолистой кропотливостью безликих работниц, молчаливых творительниц комфорта.
И что же здесь особенного, если развитость человеческого общества определяется и по степени очищенности от бытовой и природной грязи среды людского обитания. Вот как-то и не комильфо избавляться от буржуйской маски то ли так и не промытой мыльной пеной показухи, то ли, пусть даже и не очень соответствующей моменту бурных перемен, хорошо упорядоченной мишуры относительного спокойствия. Что и радует жаждущий дорогой парадности глаз желающего провестит здесь своё ленное время прохожего.
И ВОЙНА сюда не долетает. И МИР здесь – всамделишный, ленивый и чопорно роскошный, в пределах малых и больших традиций сюрреалистической фантасмагории.
Здесь почему-то вспоминается картина Пабло Пикассо ГЕРНИКА, монохромно плоская, вызывающе гротескная, языком профессионально законспирированной художником экстравагантности передающая ужасы тесного единовремия и безостановочного взаимопроникновения, вернее – жуткого взаимопожирания одного другим — ВОЙНЫ и МИРА. Энергией дымящегося от напруги паровоза, который куда-то мчится, и, едва скрывшись с глаз долой, опять возвращается на ту же самую пядь земли, грохотом бесконечной гонки по невидимому кругу не даёт он перегретым перевариванием постоянной экспрессией мыслям рассосредоточиться.
Не выходят из головы эти слова — сюрреалистическая фантасмагория. Наваждение их абсолютного неприятия – смачный плевок в Вечность знатно потусившего здесь некогда консультанта всяческих мирно-военных наук. Малопристойная словесная пачкотня его скудно подлежащих счёту последышей- грязно и мало исправимо искажающая, перетирающая в отвратную труху смысл местной трагичности, пугающе многослойной, успевшей почти что окаменеть и на долгие годы остолбенеть. В долгом и вечно непримиримом противостоянии ВОЙНЫ и МИРА.
Впрочем, слишком много подробностей, как принято говорить, это трудности. А их и без того предостаточно вокруг замечается, едва только начинаешь удаляться в любую сторону от райских, фривольно нескромных пенат фальшивого благополучия, как пошло мозолящего глаза аппендикса, или довеска к устойчиво дрейфующему в искорёженных координатах своей вдавленной в новую данность городу. По замыслу его давних устроителей – так и остался он солнечным и зелёным, любовно когда-то облагороженный растущими здесь деревьями: клёны, липы, тополя, каштаны.
Да теперь – одна головная боль здесь от этих радостно-зелено и зелено-взахлёб, жизненно-необузданно и ярко цветущих, бодро благоухающих по весне городских парков и аллей. В Донецке любое дерево – это природная, щедрая на дары Небес необходимость, одаривающая в знойные летние дни город спасительной тенью, и насыщающая лиственно отфильтрованным кислородом утяжелённый отбросами производства городской воздух. Сейчас, это очень заметно чувствуется, он стал намного чище и свежее. Что очень радует. Если только не вдаваться во всё объясняющие подробности, почему же так в Донецке теперь происходит.
Но стоит всё же тяжко и философски ответственно приуныть, когда, после весенних радостей Донецкого природного цветения, начинается в городе долговременное и вообще никак не контролируемое местным людством неистовство опадания листьев. В этом, 2024 году, оно визуально зафиксировалось, как начало активного листопада, ещё в июле. И тут же началась в городе извечно привычная, коммунальная катавасия из всяческих неразберих: листья падают, превращаясь на обожжённой солнцепёком земле в многослойную, вольно болтающуюся в добрых порывах степного ветра труху. И очень быстро такое лиственно-никчемное в городском пейзаже, пропитанное пылью месиво массово обращается в мусорные свалки, вполне логично перемежаясь со штучно бытовыми отходами в виде многочисленных, опять-таки массово опустошённых гражданами, банок и бутылок из-под пива, воды и конечно водочки. Вперемежку с винцом-ликёрчиком. А окурков вокруг…
Стремительно заполнился Донецк населением, много и с обожанием, не мерено! потребляющим всевозможные напитки, ежесекундно курящим, со знанием дела поглощающим смачно прожаренные и насквозь подсоленные семена подсолнечников. Одним словом, горячительно-душевно попил чувак-добряк, по-простому, что-то с удовольствием чавкая зажевал, с охотки поплевал-похаркал по сторонам и отбросил банки-бутылки-семечную кожуру, всякие там пакетики-бумажки – из-под семечек и мороженого, из-под огрызков сушеных крабов-кальмаров прямо себе под ноги, или на газон, где уже уложившаяся, наконец-то, тугими слоями лиственная труха неделями под солнцем томится.
Замечательный навоз для любой почвы! Бери, греби, тащи, уволакивай мешками, телегами, фургонами с городских улиц!
Подкармливай природным лакомством землицу-кормилицу родимую… изневоленную многолетней заброшенностью… опалённую военным лихолетьем…
Верно. Аномально жарким недавно завершившееся лето оказалось для Донецка частью выпавших на его долю испытаний. Нешуточно осел измотанный жарой Донецк в пучину грязного бесчестия, обтрепался, испоганился не хуже кастрюль и сковородок у беспробудной неряхи Федоры, из известного стихотворения Корнея Чуковского ФЕДОРИНО ГОРЕ. Да там, напоминаю, собрались однажды чумазые ковши-тарелки, ложки-плошки, да и сбежали от своей ленивой хозяйки. Пятки – не сверкали, слой сажи их добротно со всех сторон облепил.
Говорила посуда, обидно оправдываясь:
“Было нам у бабы худо,
Не любила нас она,
Била, била нас она…”
Всполошилась! Опомнилась Федора, призывая воротиться чашки-ложки-сковородки домой. Обещалась всё перемыть-перетереть:
«Ой вы, бедные сиротки мои,
Утюги и сковородки мои!
Вы подите-ка, немытые, домой,
Я водою вас умою ключевой.
Я почищу вас песочком,
Окачу вас кипяточком,
И вы будете опять,
Словно солнышко, сиять,
А поганых тараканов я повыведу,
Прусаков и пауков я повымету!»
Вот так и дончане однажды бурно разволновались – терпение лопнуло, наводняя свои странички в хранилищах интернета фотографиями застойной грязищи на улицах города.
Осень в разгаре, листья, ворохом вызревшего осеннего листопада, сыпятся с деревьев. Улицы уже по щиколотку в лиственном навозе, истоптанном пешеходами, изъезженном машинами. Некоторые, которые смекалистые, привычно лавируя среди стихийно образовавшихся, неприятно подгнивающих мусорных куч, умудряются фотографировать верхушки деревьев, где всё ещё красочно, отрешенно-светло от земной навозной реальности желтеют-краснеют готовые к своему полёту на землю последние листья.
Действительно, очень красиво, если при ходьбе не смотреть себе под ноги. Что есть чрезвычайно опасно. Можно угодить в широко разъехавшуюся асфальтовую трещину, обильно-коварно присыпанную листвой. Понимай – упасть. Очень много таких на городском асфальте ловушек. Наблюдала. Народ спотыкается, падает. Грязно вслух реагирует на шуточки не случайных уличных злотворений. Да не всякий быстро возвращается потом в подобающее ему горизонтальное положение. То есть поднимается на ноги. Чтобы ещё потом, сгорбившись ковыляя, продолжить свой путь.
Знатно, очень знатно, да просто с бешеным упоением всполошились в ответку на такие раздувшиеся, как мыльные пузыри, сигналы SOS, да как их назвать… знатоков народных, беспокойных нравов. Пусть будут ответственные за городскую чистоту, блистательно надувающие, когда молчат, свои щеки, находчивые, выросшие дети своего народа.
Или кто его знает кто.
Не нарушая хорошо обкатанного протокола действенного оформления бурной, общественно полезной деятельности, наприглашали борцы за новую жизнь людей с видеокамерами – представителей местных новостных каналов, ещё яростней надулись воздухом оптимистического азарта и давай выметать-подметать новенькими, с остренькой иголочки, мётлами захламлённые улицы. Радостно докладывая в объективы камер, для вечерних новостей, как хочется, ну очень же хочется видеть родной город чистым и ухоженным! Вот сейчас как попыхтим! Как поднатужимся!
Всё! Всё именно так и было. Реально подмели. Где не сами – организовали парудневные субботники на жаждущих, отчаянно требующих чистоты улицах, привыкших в своей замечательно трудовой биографии к устойчиво поддерживаемому на них порядку.
Но… выходит, как у Андрея Вознесенского, под названием НЕ ЗАБУДЬ!: по утру надев трусы – НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО ЧАСЫ!!!…. Млечный Путь – через плечо. Сверху – кое-что ещё.
И так – КАЖДЫЙ ДЕНЬ!!! Потому что без времени – ЧЕЛОВЕК НИЧТО!!!
И, если календарная осень длится три месяца, а первый листопад в Донецке, из заживо испеченных в солнечном пекле листьев, – случился ещё в июле, то, подсчитывая дни таких естественных природных преображений, совсем не трудно определиться, как долго наводняется город опавшими листьями. И ещё легче увидеть, как страшно сиротливо, по большому счёту – бессмысленно, дичают городские дворы, совершенно официально и наглядно отвратительно прозябающие под гнётом полного, да просто полнейшего своего освобождения от дворников, пусть вяленько пыхтящих ленцой – утерян давно у них азарт былых стахановцев за позорную зарплату батрачить, но всё же(!!!) радовать своим присутствием Донецкие улицы и дворы, с мётлами и с граблями в руках.
По-местному, так оно и есть. Стихия любой новизны – всё равно что неуправляемый хаос.
А хаос загрязнения среды обитания, научно обоснованно, есть неминуемое замедление развития умственных способностей у детей. Экзотика подросткового одичания – массово опробованное пристрастие к овладению нового языка общения – быстро усваиваемой матерщины. Так, вроде бы и не заметно, сложился пазл нововременья, с давно забытыми лозунгами на первых фанерных плакатах: В ЗДОРОВОМ ТЕЛЕ – ЗДОРОВЫЙ ДУХ!
Да! Это – Донецк, люди! А что же со средой обитания!? Листья с деревьев – продолжают же падать. Скопление мусора во дворах – норма бытия. Новых прорывов по уборке улиц – уже не предвидится. Очистительная уличная массовка – от силы несколько раз в году карнавал показного разгильдяйского тщеславия. Всегда – показательно шумный и сомнительно совестливый, всегда — под прицелом видеокамер.
Вот и падают на улицах ещё и деревья, не вписавшиеся в маршруты очистки. Июльское торнадо без труда завалило бесхозные тополя, берёзы, попалась и рябина. Труха основательно въелась в Донецк. Почти, как ФЕДОРИНО, ДОНЕЦКОЕ ГОРЕ. Правда, где-то отжившие своё останки погибших в бесхозности деревьев через несколько(!!!) месяцев распилили на куски и вывезли с глаз долой. Где-то – они так и сыреют на приютившей их земле, расщепляясь на уродливые древесные части окончательного отмирания.
Временами уже и дождит.
Послушайте! Донецк — уже совсем не есть город миллионов роз. Ну не прилично же об этом стотысячным повтором галдеть-лепетать. Пора проникнуться гражданской ответственностью за каждое произнесённое слово. Всё-таки гибнут на фронтах защитники Отечества. А забота о нормальной, цивилизованно обустроенной жизни в городе – это тот же фронт. И держится он, в бескомпромиссно жёстких условиях военного времени, усилиями сильных и смелых людей.
Желательно — без болтовни в их делах и в мыслях. Вполне объяснимое явление. Если всей душой прикипел к своему городу. А не порхаешь здесь временщиком-баблорубом.
С уважением, Людмила Марава. ДОНЕЦК!!!
Оставить комментарий