С БАРОККО НАРАВНЕ.
XXII МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ EARLYMUSIC — НА БЕРЕГАХ НЕВЫ.
Чтоб холодный вихрь
Ароматом напоить, опять раскрылись
Поздней осенью цветы…
Из японской поэзии.
В налёте забывчивости дряхлеет память.
Так происходит всегда, когда время необъяснимо решительно тормозит свой бег. Неожиданно сбавляя обороты скорости восприятия всего Земного происходящего. Безжалостно, как последствие, размывая наваждением беспамятства контуры и смысл событий. Нивелируя до неузнаваемости лица людей, к ним причастных. Всесильно-напористо, по-сумасшедшему, отрицая объективную очевидность пережитого. Насильно вгоняя многочисленные разрозненные осколки сиюминутной хроники в пустоту бессознательного существования.
И часто происходит это даже несмотря на то, что всё же остаются в истории человечества календарные листки. Существующие не сами по себе. А следующие по пути исторической прогрессии в строгой последовательности. День за днём. С пропечатанными на них названиями дней и месяцев. Которые, продолжая жить жизнью домыслов, догадок, красноречивых свидетельств из прошлого, навсегда, между тем, то сближаясь, то значительно отдаляясь одно от другого, определили однажды своей хронологической бытностью вечную незыблемость торжества настоящего.
И закономерную историческую сущность будущего грядущего.
И всё это временнОе, трепетно-живо пульсирующее в космосе Мироздания священство так между собой неразрывно скреплено и равно самостоятельно, что, отдавая дань современного уважения каждому отрезку Земной бытности, совсем нетрудно опереться, в своём сильном желании познать истину былого, на гранит старины далёкой.
С неё всё настоящее и начинается.
…Неожиданно пронзительно и многолико-очеловечено увиделся мне Санкт-Петербург в сентябре 2019 года. Город красивой застывшей истории. Чуждой присутствию в ней неистребимой человеческой порочности. И наполненной открытостью чистоты русского гостеприимства. Хлебосольно-впечатляющего и надолго запоминающегося. Как внезапный, озорно обжигающий лицо, особенно — щёки!, порыв холодно-прозрачного, серебристо сверкающего воздушного дыхания из бескрайних владений русского Севера.
Город истории повелительно победной! В зависть бездарному невежеству всех мастей, особо изощрённо ныне навязчиво культивируемому. И, пожалуйста, ни слова жалкого сомнения по этому поводу — истории великой и укрощённо смиренной. Неприступно-стоически хранящей в каждом предмете своего величественного городского антуража основы и все последующие вековые пласты мУками и радостью обретённого и свято-бережно почитаемого памятства.
Оно, ведущее здесь свой отсчёт со времён Петра Великого, по-русски, мощно и навсегда очаровывает. Оно мгновенно пленит взор своей исторической, да пребудет в веках это слово!, осязаемой всеми возможными человеческими чувствами могучестью. Не имеющей материальных эквивалентов в цене. И, в то же время, неизмеримо бесценно оно, в бесконечном и постоянно бодрствующем увеличении. Оно, это глубокое чувственное потрясение, вымаливается сегодня в городе живущими. Нетленными дыханиями теней из давно прошедшего, многовековой оберег потенции преемственности, хранит такое памятство город от бед.
И продолжает восхищать царственной роскошью романтических, туманно-задумчивых грёз. И призывает академической строгостью своего каменного безмолвия познавать тайны Российской Вечности: в городе властвует царственно строгая линейность многочисленных Петербургских улиц, вышагивающих неспешной поступью многое познавших старожилов, вдоль берегов Невы широкой.
Удивительно…, внутренняя, прочная, как сила Петербургских столетий, личностная убеждённость, но смысл повторения давно известного здесь не теряется. В силу того, что чувствуешь на каждом шагу выбранного пути присутствие абсолютного величия человеческой гениальности.
Гениальность и талант. В Санкт-Петербурге, эти две величины взаимозависимы. В наивысшей превосходной степени смыслового единства, характеризующего, до мельчайших подробностей, себе избранно подобных. В унисон, интонационно и непрерывно, тремолируя на устойчивых тонах торжественно праздничных аккордов.
В музыкальных произведениях определённой тематической направленности такое многоголосное пиршество звуков и праздничная вакханалия инструментальной громкости появляются всегда в конце произведений. Но в этом городе такой ментальный восторг, (убеждена – врождённый у горожан, появившихся в Санкт-Петербурге на свет, и такой же, вполне естественный в их физиологии, как и все другие человеческие способности восприятия окружающего мира), а также — радостные фанфары утверждения жизни – неизбежная трансформация всего увиденного, услышанного и осмысленного, в особый, никоим образом не испытываемый ранее, вид мышления. Выражается он неожиданным субъективным открытием: в Петербурге до умопомрачения хочется быть. Долго пребывать в этой не повторяющейся нигде более исторической данности.
…Остановиться. И погрузиться мыслями в состояние сознательного забвения всего низменного рутинного. Нирвана очищения… Дышать… Страстно желая этого, перерождаясь… Влюбляясь всё больше и больше в ослепительную красоту города.
Томительное предчувствие… Ожидание чуда свершилось!, каждой клеткой своего естества, глубоко и до головокружения, наполняешься воздухом гордого старинного города. Чувствуя, где-то здесь, в этой среде человеческого обитания, уже есть и часть твоей сущности. Незаметно, непостижимо как!, но волшебное таинство приобщения к прекрасному, лёгкое, как гипнотизирующий утешительный всплеск балтийских волн у гранитных ступенек хранимого Богом Питерского ковчега, происходит ежесекундно…
Простительная слабость обожания перемен. Или добровольная легкомысленная готовность в тот же час, едва они начинают виртуозничать перед глазами, следовать за ними…? Но постепенно, признавая и первое, и второе, становишься крошечной гранулой возвышенного над всем остальным, особенного Петербургского мира… Незаметной крошечной крупинкой. Навсегда примкнувшей к его самобытной идентичности. Иногда – вяло текучей. Однако более – прибывающей в эфирно возбуждённом состоянии вечного движения. Всё, что может привнести налёт унизительной гадостности в жизнь города, неведомо, как, здесь изничтожается. Удаляется прочь с пути безостановочно-судьбоносного для всей России странствия многомиллионного, по населению, Земного Титана. Особо нетерпимо чувствительного к всякого рода препятствиям. Уносится нечестивость из города течениями непреклонной воли Питерского свободомыслия. Растворяется здесь лживость бесследно. Преодолевая болотную топь бесчестия и раболепства. Цветут мечты пышноцветным ощущением непрерывного жизнетворения у берегов Петербургской Невы…
…Потрясающие впечатления… Маршрут движения города по дорогам Вселенной – строго совершенен в своей завидно воодушевляющей бескомпромиссности. Цель его – сладостное наслаждение бесконечностью познаний. Всякая попутная непредсказуемость в разнузданном поведении примкнувших временщиков-злопыхателей – испытание на право города БЫТЬ ВСЕГДА!
С безукоризненной точностью, так понимается, свершаются Земные события. И становится неожиданно понятно, как постоянство энергии развития преобразует временнУю стагнацию. Пребывающую, скорее, в людских душах и сознаниях, чем в Земном пространстве. И поэтому, любое субъективное желание преобразить мир – это есть креативно-созидательное намерение изменить себя.
Проникнувшись этой мыслью, озаряешься лучезарным прозрением. На предмет того, какими важными есть посылы творцов развеять в обществе дымку случайно или намеренно затянувшейся душевной ленности. И наполнить пространство вдохновенной музыкой прекрасного.
Именно ей, музыке барокко, посвящен XXII МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ EARLYMUSIC, стартовавший в Санкт-Петербурге в середине сентября. О том, что событие это – из разряда особенных, говорит цифра, знаменующая собой двадцать второй раз его проведения. И именно в этом году усилиями организаторов этого события был сделан главный акцент на разделение двух аспектов, присущих музыкальному стилю барокко: полифоничность барокко, начиная с музыки Иоганна Себастьяна Баха. И романтическое барокко, особенным образом воспринимаемое в произведениях композиторов-романтиков. Фридерик Шопен – ярчайший представитель этого направления.
Нет точных данных, почему музыкальный стиль, охвативший собой временное пространство от начала XXVII и до середины XXVIII веков, стал так называться – музыкой в стиле барокко, то есть жемчужина неправильной формы. Но, точно известно, что своим появлением явление барокко обязано расцвету предыдущей, ренессансной культуры.
Умеренно благозвучной. Не предполагавшей в своём звучании-прочтении излишних украшений. В музыке – особенно. Так как музыкальные произведения позднего ренессанса были, в большинстве своём, вокальными. И сопровождающая голос инструментальная палитра не могла быть перенасыщена звуками.
Всё абсолютно изменилось, когда началась эпоха клавесина. На котором, в силу особенностей строения инструмента, невозможно воспроизведение громких или тихих звуков. Но, коль инструмент звучит, то – полифонично. Другими словами, один за другим в музыкальную канву звучащего музыкального текста вступают несколько голосов. Равноправных по замыслу композитора. И далее, по мере импровизационного развития каждого, в общем многоголосии, происходит постижение главной мысли всего произведения. Как правило, темы таких опусов отражали глубокие философские мысли, волновавшие всегда человечество. О смысле жизни. О роли каждого человека в пространстве Земной Вселенной. О поисках единства в человеческом Мире.
Эмоциональные всплески, однако, свойственные переменчивости человеческих настроений, неизменно утихомиривались строгостью звучавших аккордов. В барочной музыке они обрели значимость сводов. На которых удерживается каркас главных музыкальных тем. Очень напоминающих по своему содержанию страстные повествования о бренности бытия.
ИОГАНН СЕБАСТЬЯН БАХ И ЕГО ОТРАЖЕНИЯ. Концертом под таким названием открывался фестиваль. Вечером дня, означенного программой Петербургского музыкального празднества. А в полдень на Невском проспекте, главной парадной улице Санкт-Петербурга, состоялось открытие памятника композитору. Работы скульптора Левона Лазарева.
Отдавая должное смысловой наполненности события, во главу угла ставлю блестящую преемственность в достижениях многовековой Дипломатии Петра Великого. В городе его имени. В котором, говоря об исторических преобразованиях России, абсолютно во всех областях жизнедеятельности страны, значительность каждого городского явления – нота дипломатического послания окружающим Петербург странам. Так как слишком уникальна и исключительно благоприятна есть локация города Петра. Притягивающая к себе внимание народов, другие города и страны населяющие. И с интересом наблюдающие за всем, и в самой Российской державе происходящем.
Прекрасно организованная, уже Петербургская бытность, так уверовалось, стала убедительно устойчивой доминантой в проявлении настойчивого желания культурно-просветительского Санкт-Петербурга отдать дань глубочайшего почтения и уважения памяти немецкого композитора. В иерархии выдающихся людей всех веков и столетий занимающего пьедестал непревзойденного, никем и никогда более, музыканта-философа. Лавровым венком благодарными потомками за труды свои увенчанным. Музыка Баха – огромнотомная музыкальная Библия. Его Арии, Кантаты, Партиты – многоголосные покаянные молитвы Небесам. Будоражащие умы откровениями метущихся душ. Исповедальными признаниями приводящие в движение страты времени. И в дне сегодняшнем.
Благочестиво соединяются предпочтения мудрости и такта в благородных помыслах энтузиастов-романтиков сблизить страны и континенты. Щедрым воздаянием порыву истинного благородства утверждается возможность существования Мира без разделительных границ. И таким славным образом уверенно-поступательно цементируется новая Европейская мостовая нравственного и миротворительного объединения народов Германии и России.
Американский бизнесмен Роберт Делзелл – меценат по велению своей утончённой натуры, ярко и широко проявляет искренность своей чувственной любови к России. Финансово поддерживая многие национальные культурные проекты. На средства из его благотворительного Фонда был отлит и установлен в Санкт-Петербурге памятник Иоганну Себастьяну Баху.
Инициатором всего проекта стала Екатерина Михайлова Сираканян, Генеральный директор Фонда развития Государственного Эрмитажа. Скромна душевно, но безгранично многогранна историческая лепта в этом проекте роль скрипача Андрея Решетина, художественного руководителя и основателя фестиваля EARLYMUSIC и ансамбля СОЛИСТЫ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ. Во имя Земной радости всего прекрасного, терпеливо и долгим временем, преодолевавшим своей монолитной волей и поддержкой сподвижников технические трудности по установке памятника Баху в Санкт-Петербурге.
И обращением к гостям и слушателям вечернего концерта в Государственной академический Капелле – Мы формируем вкус и разрушаем стереотипы – объявивший о начале Фестиваля барочной музыки.
Гурманы, сладострастно почитающие плоды барочной музыкальной изысканности, собственное наблюдение за слушателями во время концертов, буквально задерживая свои дыхания, наслаждались волшебством переживаемого и вкушаемого всеми фибрами души эстетства. Раскрепощённого, освобождённого от всех возможных влияний окружающего мира. Самозабвенно творимого, в ничем не сдерживаемых измерениях спонтанного вдохновения, безупречным мастерством артистов-исполнителей из многих стран. Изменивших навсегда, в естественности восприятия происходившего чуда, обновлённый Мир.
Кристиан Тецлафф, Германия, — виртуальными аффектами современного переосмысления Баховской Чаконы обогащается слух. Перенаправляя шквал творческой энергии скрипача-виртуоза в самостоятельную целостность музыкальной композиции. Великолепный тандем буквального революционного взаимодополнения глубин Баховской философии, высочайшего толка, и личностно ответственного прочтения Библейского музыкального Завета потомкам. В соответствии с правилами этикета хорошего музыкального вкуса.
Только память способна собрать все компоненты в единое целое. Так говорят итальянцы. Так может сказать и любой думающий человек. Придающий много внимания поведению и жестам человека, с которым приходилось или доводится общаться. Очень интересная и нужная осознанию наука, скрупулёзно объясняющая язык человеческой жестикуляции. Экстравагантно-странной, подчас. Надломлено-безысходной. Ликующе-дружественной. Или позитивно-бесстрашной. Да и много других неожиданных, а, может, и противоречивых сопоставлений в себя включающей.
На этих особенностях дыхания, движений тел, устремлённости взгляда, определении точки опоры находящейся в состоянии покоя человеческой стати, усилиями Пьера Бошана, французского хореографа времён Людовика IV, развилась хореографическая грамотность. Обстоятельно-пунктуально впоследствии специалистами изученная. Благо, сколько веков было в распоряжении прилежных учеников. И, наполнившись прозрачностью человеческого желания её возродить, заговорила азбука танцев, в XXI столетии, мирным и обезоруживающим языком телесного общения. В хореографии немецкого хореографа Клауса Абромайта. Специально приглашённого на Фестиваль для постановки балета ТАНЦЫ СО ВРЕМЕНЕМ.
Меня очень впечатлило такое название премьерного, на Фестивале, балета. Как будто снисходительно позволившее приблизиться к никогда не могущей быть доступной для совместного общения сановитости ВременнОй субстанции. Однако всегда манит возможность побыть с могущественным Временем, минуты незабываемых мгновений, и в угоду заигравшемуся воображению, на равных… И наедине… Понимая, снисхождение царственной прихоти такой своенравной особы – успокоительная услада возомнившему о себе кто его знает, что самолюбию.
Натешилось оно в театральном зале на Литейном вдосталь! Или то был сон, длившийся Петербургскую волшебную вечность…
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ БАЛЕТ АНДЖОЛИНИ. Совершенная работа многих участников, общавшихся со зрителями на языке танцевальных жестов, из давних времён барочной Европы. Тысячи бессловесных выражений, воспроизведённых человеческими телами. И выразивших оригинальную чистоту былого мышления. Счастье профессионального, отточенного до совершенства самовыражения. И радость восприятия такого танцевального своеобразия другими людьми. Большой труд, блестящее мастерство, желание соединить эти характеристики, свойственные самозабвению актёров по призванию сердец их, и получился тот самый результат, что заслуженным успехом зовётся. И который притягивает к себе зрительскую признательность. И уважение коллег.
Хочется в это верить. Потому что на XXII ФЕСТИВАЛЕ БАРОЧНОЙ МУЗЫКИ случилось очень важное событие: музыка, балет и поэзия эпохи барокко взаимно вежливо и нежно уважительно дополняя друг друга, возродили таким театрально-познавательным единством пласт почти что, было, безвозвратно утерянного свидетельства из жизни людей, прожитой несколько веков назад.
… А Петербургский поздний вечер после концерта был полон звуков. Город медленно приближался к ночи. Но мириады, видимая грань веселившихся ночных огней, вывивших из тьмы губительного забвения изящно вычурные кирпичные постройки Петербурга старинного, журчали вспышками своего постоянства, по-романтически, беспечно. К ночи дыхание города стало влажно холодным. Но Литейный бодрствовал. А Невский проспект лишь только заступил на свою ночную смену. Спешили по нему прохожие. В обоих направлениях пешеходного движения. Не обращая внимания на мелко-колючий дождь, необузданно дерзко, с какой-то безумной резкостью ещё больше напитывавший городской воздух влагой. И, между тем, неожиданно заметилось и мне, каким бессмысленно ненужным может быть раскрытый над головой зонт. Когда так здорово и прекрасно-празднично, со страстью познания и удовлетворенной причастностью своей к важным событиям, может проживаться жизнь…
…
Так получилось. Последний абзац в этом повествовании о моих Петербургских впечатлениях выстроился в международный День сердца. Как-то резонансно-многозначительно оказалось для меня такое совпадение. Потому что всё, происходящее вокруг, неизменно через сердце пропускается. Которое добротой и отзывчивостью выделяет людей хороших.
Из их числа – петербуржцы, самозабвенно, свежо, радостно творящие земные радости. Чтобы не пробуксовывали в переулках забвения очень важные моменты жизни. К счастью, программа Фестиваля так вдумчиво и разнообразно составлена, что любой, желающий может приобщиться к чуду постижения искусства галантных веков. Постановкой оперы для короля, АТИС, Жана-Батиста Люлли, он завершается 9 октября.
Остаётся по-доброму завидовать счастливцам, которым только ещё предстоит путешествие по волнам французского барокко.
И выразить глубокую признательность людям, усилиями которых стало возможно проведение в Санкт-Петербурге XXII МЕЖДУНАРОДНОГО ФЕСТИВАЛЯ EARLY MUSIC:
Председателю попечительского совета фестиваля EATLY MUSIC, директору Государственного Эрмитажа, профессору, Михаилу Борисовичу Пиотровскому.
Председателю Комитета по культуре Санкт-Петербурга, Константину Эдуардовичу Сухенко.
Роберту Делзеллу и Фонду DELZELL FOUNDATION, США.
Художественному руководителю и основателю Фестиваля EARLYMUSIC, а также – ансамбля СОЛИСТЫ ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ, скрипачу, Андрею Решетину
Татьяне Орловой, Елене Наумовой, Ирине Петровой, Валерии Пастернак, сотрудникам Комитета по культуре Санкт-Петербурга.
А также всем тем людям, в благородных сердцах которых идея проведения Фестиваля нашла горячую поддержку:
Екатерине Сираканян, Андрею Пулину, Оресту Ибрагимову, Алексею Васильеву, Павлу Штейнлухту, Надежде Коротовских, Елизавете Матросовой, Борису Илларионову, Сергею Морозову, Виктору Ложкину, Маргарите и Дмитрию Юркевич, Наталье Жемеркиной, Елене Закиевой.
С низким поклоном Санкт-Петербургу из Донецка, Людмила Марава.
29 сентября, 2019 года.
Оставить комментарий